Стихи татарских поэтов
Содержание
Стихи Г. Тукая
Тукай Г.Саз мой нежный и печальный: стихи/ Г. Тукай. — Казань : Мэгариф, 1999.- 143 с.
ВОДЯНАЯ
(Со слов деревенского мальчика)
I
Летний день. Горячий воздух. В нашей речке сам не свой.
Волны трогаю руками и бодаю головой.
Так играл, нырял, смеялся, может, час иль полтора
И подумал, что не скоро разберет меня жара.
Вдруг чего-то забоялся — из воды скорей бегом.
Никого со мною рядом, тишина стоит кругом.
Уходить уже собрался и увидел в трех шагах:
Ведьма страшная присела молчаливо на мостках.
И на солнышке сверкает гребешок златой в руке —
Он, волос ее касаясь, отражается в реке.
Заплела колдунья косы, в речку прыгнула она,
И тотчас ее сокрыла набежавшая волна.
Тут тихонько я подкрался и увидел: на мостках —
Гребешок, забытый ведьмой, что блестел в ее руках.
Оглянулся: тихо, пусто, гребень рядышком лежал,
Я схватил его мгновенно и в деревню побежал.
Без оглядки мчусь, а тело всё трясется, всё дрожит.
Ах, беда какая! Вижу: Водяная вслед бежит.
И кричит мне: «Стой, воришка! Подожди, не убегай!
Стой! — кричит, не унимаясь, — Гребень, гребень мне отдай!»
Я бегу, она за мною, слышу, гонится за мной.
Мчусь. В глазах земли мельканье. Воздух полон тишиной.
Так достигли мы деревни. По деревне понеслись.
И тогда на Водяную все собаки поднялись.
«Гав» да «гав» за ней несется, и собачий громок лай,
Испугалась Водяная, убегать назад давай!
Страх прошел: и в самом деле миновала вдруг беда.
Эй, старуха злая, гребня ты лишилась навсегда!
Я пришел домой и маме этот гребень показал.
«Пить хочу, бежал я долго, утомился», — ей сказал.
Обо всем поведал сразу. И, гребенку теребя,
Мать стоит, дрожа, о чем-то размышляет про себя…
II
Солнце в небе закатилось. Тихо сделалось кругом.
Духовитою прохладой летний вечер входит в дом.
Я лежу под одеялом. Но не спится всё равно.
«Тук» да «тук» я различаю. Кто-то к нам стучит в окно.
Я лежу, не шелохнувшись, что-то боязно вставать.
Но во тьме, от стука вздрогнув, пробудилась сразу мать.
«Кто там? — спрашивает громко. — Что за важные дела?
Что б на месте провалилась! Чтоб нелегкая взяла!»
«Водяная я. Скажите, где златой мой гребешок?
Днем украл его на речке и умчался твой сынок».
Из-под одеяла глянул: лунный свет стоит в окне.
Сам дрожу от страха: «Боже, ну куда же деться мне?»
Мама гребень разыскала и в мгновение одно
Водяной его швырнула и захлопнула окно.
И, встревожась не на шутку, ведьму старую кляня,
Мать, шагнув к моей постели, принялась и за меня.
С той поры, как отругала мать меня за воровство,
Никогда не трогал, знайте, я чужого ничего.
перевод: А.Чепуров
КИСОНЬКА
Сон
Положив на лапки рыльце, сладко-сладко спит она,
Но с пискливым мышьим родом и во сне идет война.
Вот за мышкою хвостатой погналась… как наяву
И, догнавши, тотчас в горло ей впилась… как наяву.
Снится ей: сейчас на крыше кошки ловят воробьев
И мурлычут — видно, рады, что у них удачен лов…
Псы не портят настроенья, не видны и не слышны.
Спит она в покое полном, видя радужные сны.
Пробуждение
Встала кисонька, зевнула, широко раскрыла пасть,
Потянулась, облизнулась и опять зевнула всласть.
Вот усами шевельнула, лапкой ухо поскребла,
Спину выгнула дугою, взглядом стены обвела.
И опять глаза закрыла. Тишина стоит кругом.
Неохота разбираться ни в хорошем, ни в плохом.
Вновь потягиваться стала, сонную сгоняя лень, —
Это делают все кошки и все люди каждый день.
Умная задумчивость и удивление
Вот уселася красиво, принимая умный вид,
Призадумалась — и сразу весь огромный мир забыт.
Совершенно невозможно знать теченье дум ее:
То ль прогресс племен кошачьих занимает ум ее,
Или то, что в лапы кошкам мыши сами не идут,
Или то, что зря у птичек крылья быстрые растут,
Или то, что кур и уток трогать ей запрещено,
Молоко лакать из крынки ей в подвале не дано.
То ли думает о пище — той, что съедена вчера,
То ль о том, что пуст желудок, что поесть давно пора.
Только чу! Раздался где-то еле-еле слышный звук —
И развеялись мечтанья, оживилось сердце вдруг.
Что там? Может быть, за печкой мышка хитрая ползет?
Или, может, это крыса доску под полом грызет?
Протянул ли паутину тут поблизости паук?
И, к нему попавши в лапы, муха стонет там от мук?
Что случилось? Неизвестно, — знают кошки лишь одни.
Видно только, как блеснули у нее в глазах огни.
Тонкая наблюдательность
Встала, важное почуяв: не погас природный дар!
Уши тихо шевелятся, каждый глаз как желтый шар.
Тут поблизости для кошки несомненно что-то есть!
Что же, радость или горе? Вот опять забота есть.
Ждет. Огонь уже зажегся, разгоняя в доме мрак.
Перед зеркалом хозяйка поправляет свой калфак.
В этот вечер богачиха в дом один приглашена,
И в гостях, конечно, хочет покрасивей быть она.
Оттого она и кошку не кормила, может быть:
По такой причине важной кошку можно и забыть!
И глядит печально кошка: вновь голодное житье!
Всё готовы продырявить желтые глаза ее.
Надежда и разочарование
Посмотрите-ка! Улыбкой рыльце всё озарено,
Пусть весь мир перевернется, нашей кошке всё равно.
Знает острое словечко хитрый кисонькин язык.
Но до времени скрывает, зря болтать он не привык.
Но прошло одно мгновенье, вновь является она.
Что же с кошечкой случилось? Почему она грустна?
Обмануть людей хотела, улыбаясь без конца,
Всё надеялась — за это ей дадут поесть мясца.
Всё напрасно! Оттого-то у нее печальный вид,
И опять она горюет, вновь душа ее болит.
Страдание и неизвестность
Так никто и не дал пищи! Как ей хочется поесть!
Стонет, жалобно мяучит — этих мук не перенесть.
Сводит голодом желудок. Как приходится страдать!
На лице печаль, унынье: трудно хлеб свой добывать.
Вдруг какой-то звук раздался от нее невдалеке.
Мигом кисонька забыла о печали, о тоске.
Что за шорох? Что там — люди иль возня мышей и крыс?
Сделались глаза большими, уши кверху поднялись.
Неизвестно, неизвестно! Кто там — друг ее иль враг?
Что сулит ей этот шорох — много зла иль много благ?
Притворяется безразличной
Вот поставили ей чашку с теплым сладким молоком,
Но притворщица как будто и не думает о нем.
Хоть и очень кушать хочет, хоть и прыгает душа,
Как суфий к еде подходит, не волнуясь, не спеша.
Показать она желает, что совсем не голодна,
Что обжорством не страдает, что не жадная она.
Из-за жадности побои доставались ей не раз —
У нее от тех побоев сердце ноет и сейчас.
Подготовка к нападению и лень от сытости
Вот она прижала уши и на землю прилегла, —
Что бы ни зашевелилось, прыгнет вмиг из-за угла.
Приготовилась к охоте и с норы не сводит глаз:
Серой мышки тонкий хвостик показался там сейчас.
Или мальчики бумажку тащат, к нитке привязав?
Что-то есть. Не зря притихла — знаем мы кошачий нрав.
Но взгляните — та же кошка, но какой беспечный вид!
Разлеглась она лентяйкой: ведь ее желудок сыт.
Как блаженно отдыхает эта кошка-егоза.
Незаметно закрывает золотистые глаза.
Пусть теперь поспит. Вы кошку не тревожьте, шалуны.
Игры — после, а покуда пусть досматривает сны.
Материнство
Милосердие какое! Умиляется душа!
На семью кошачью с лаской каждый смотрит не дыша.
Моет, лижет мать котенка, балует, дрожит над ним.
«Дитятко, — она мурлычет, — свет очей моих, джаным!»
Из проворной резвой кошки стала матерью она,
И заботы материнской наша кисонька полна!
От раздумья к удовольствию
Вот она вперилась в точку и с нее не сводит глаз.
Над каким она вопросом призадумалась сейчас?
В голове мелькают мысли — нам о них не знать вовек,
Но в глазах ее раздумье замечает человек.
Наконец она устала над вопросом размышлять,
Удовольствию, покою предалась она опять.
Страх — гнев и просто страх
Вот над кошкой и котенком палка злая поднята,
Как известно, бедных кошек не жалеет палка та.
Мать боится и котенок — нрав их трудно изменить,
Но со страхом материнским страх котенка не сравнить.
Кошка-мать готова лапкой палку бить, кусать сапог,
А котенок испугался — и со всех пустился ног.
Наслаждение и злость
Спинку ласково ей гладят, чешут острое ушко,
Ах, теперь-то наслажденье кошки этой велико!
Тихой радости и счастья наша кисонька полна,
Ротик свой полуоткрыла в умилении она.
Голова склонилась набок, слезы искрятся в глазах.
Ах, счастливое мгновенье! Где былая боль и страх!
Удивительно, чудесно жить на свете, говорят,
Так-то так, но в мире этом разве всё идет на лад?
Всё непрочно в этом мире! Так уж, видно, повелось:
Радость с горем под луною никогда не ходят врозь.
Гость какой-то неуклюжий хвост ей больно отдавил
Или зря по спинке тростью изо всех ударил сил.
От обиды этой тяжкой кошка злобою полна,
Каждый зуб и каждый коготь точит на врага она.
Дыбом шерсть на ней, и дышит злостью каждый волосок,
Мщенье страшное готовит гостю каждый волосок.
Всё кончилось!
Вот она, судьбы превратность! Мир наш — суета сует:
Нашей кисоньки веселой в этом мире больше нет!
Эта новость очень быстро разнеслась. И вот теперь
Там, в подполье, верно, праздник, пир горой идет теперь.
Скачут мыши, пляшут крысы: жизнь теперь пойдет на лад!
Угнетательница-кошка спит в могиле, говорят.
Некролог
В мир иной ушла ты, кошка, не познав земных отрад.
Знаю: в святости и вере ты прошла уже Сират.
Лютый враг мышей! Хоть было много зла в твоих делах,
Спи спокойно в лучшем мире! Добр и милостив аллах!
Весь свой век ты охраняла от мышей наш дом, наш хлеб,
И тебе зачтется это в книге праведной судеб.
Как тебя я вспомню, кошка, — жалость за сердце берет.
Даже черви осмелели, а не то что мыший род.
Ты не раз была мне, друг мой, утешеньем в грустный час.
Знал я радостей немало от смешных твоих проказ.
А когда мой дед, бывало, на печи лежал, храпя,
Рядышком и ты дремала, всё мурлыча про себя.
Ты по целым дням, бывало, занята была игрой,
Боли мне не причиняя, ты царапалась порой.
Бялиши крала на кухне, пищу вкусную любя,
И за это беспощадно били палкою тебя.
Я, от жалости рыдая, бегал к матушке своей,
Умолял ее: «Не надо, кошку бедную не бей!»
Жизнь прошла невозвратимо. Не жалеть о ней нельзя.
В этом мире непрестанно разлучаются друзья.
Пусть аллах наш милосердный вечный даст тебе покой!
А коль свидимся на небе, «мяу-мяу» мне пропой!
перевод: А.Шпирт
КНИГА
Когда душа измучится в борьбе,
Когда я ненавистен сам себе,
Когда я места в мире не найду
И, утомясь, проклятье шлю судьбе;
Когда за горем — горе у дверей
И ясный день ненастной тьмы темней;
Когда в печали белый свет не мил,
Когда не станет сил в душе моей, —
Тогда я в книгу устремляю взгляд,
Нетленные страницы шелестят.
Я исцелен, я счастлив, я живу.
Я пью тебя, отрада из отрад.
И слово, мной прочтенное, тогда
Встает как путеводная звезда,
Бесстрашно сердце, радостна душа,
И суета вседневная чужда.
И, вновь рожденный чистою мечтой,
«Спасибо» говорю я книге той.
И, распрямленный верою в себя,
Я вдаль гляжу с надеждою святой.
перевод: М.Петровых
КОНЧИЛ РАБОТУ — ИГРАЙ!
В один прекрасный летний день, забившись в уголок,
Готовил мальчик поутру учителю урок.
Он книгу толстую читал не отрывая глаз,
И слово каждое ее твердил по многу раз.
Скользнуло солнышко лучом в закрытое окно:
«Дитя, на улицу иди, я жду тебя давно!
Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь,
На воле чудно и светло, тебе пора играть!»
А мальчик солнышку в ответ: «Ты погоди, дружок!
Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок?
И для игры мне хватит дня, оставим разговор.
Пока не кончу, ни за что не выбегу во двор!»
И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он
И снова трудится над ней, ученьем увлечен.
Но в это время под окном защелкал соловей
И слово в слово повторил: «Я жду тебя скорей!
Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь,
На воле чудно и светло, тебе пора играть!»
Но мальчик молвил: «Погоди, соловушка, дружок!
Ведь если выйду я во двор, кто выучит урок?
Когда закончу, не зови — сам выбегу туда.
Я песню милую твою послушаю тогда».
И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он
И снова трудится над ней, ученьем увлечен.
Тут веткой яблоня стучит в закрытое окно:
«Дитя, на волю выходи, я жду тебя давно!
Должно быть, скучно всё сидеть за книгами с утра,
В саду под деревом густым тебе играть пора!»
Но мальчик ей сказал в ответ: «Ах, яблонька, дружок,
Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок?
Еще немножко потерпи. Хоть славно на дворе,
Когда уроки за тобой, веселья нет в игре!»
Пришлось недолго ожидать — окончены дела,
Тетради, книжки и пенал исчезли со стола!
И мальчик быстро в сад бежит: «А ну, кто звал меня?
Давайте весело играть!» И началась возня.
Тут солнце красное ему с небес улыбку шлет,
Тут ветка яблони ему дарит румяный плод,
Там соловей запел ему о том, как счастлив он.
А все деревья, все цветы отвесили поклон!
перевод: Р.Моран
ЛЮБОВЬ
Не бывать цветам и травам, если дождик не пойдет.
Что ж поэту делать, если вдохновенье не придет?
Всем известно, что, знакомы с этой истиной простой,
Байрон, Лермонтов и Пушкин вдохновлялись красотой.
От зубов твоих слепящих я стихи свои зажег.
Разве жемчугу морскому уступает жемчуг строк?
Ведь пока не искромсает сердца нам любви клинок,
Что такое наше сердце? — Просто мускулов комок.
Всех сородичей-поэтов я оставлю позади.
Бич любви, свисти нещадно и вперед меня веди!
Я б от царства отказался. Что мне толку в царстве том?
Чем над миром быть владыкой, лучше стать любви рабом.
О, как сладки муки эти, муки тайного огня!
Есть ли кто-нибудь на свете понимающий меня?
Нет! Со мной из всех влюбленных не сравнится ни один.
Я люблю стократ сильнее, чем Фархад любил Ширин.
перевод: Вс.Рождественский
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МЕЛОДИИ
Вчера я слышал — песню кто-то пел,
Ту, что народом нашим сложена.
И я подумал: сколько грусти в ней,
Как беспредельно жалобна она.
Она тревожит сердце. В ней живет
Татар многострадальная душа.
В протяжных звуках — трехсотлетний гнет.
Горька она и всё же хороша.
Да, много тягот испытали мы,
Не сосчитать пролитых нами слез.
Но пламенную верную любовь
Напев свободный сквозь века пронес.
Я изумленно слушал, отойдя
От повседневной суеты земной,
И возникал передо мной Булгар,
И Ак-Идель текла передо мной.
Не вытерпел я, подошел к певцу,
Спросил, коснувшись бережно руки:
«Послушай, брат, что ты за песню пел?»
Татарин мне ответил: «Аллюки».
перевод: В.Тушнова
ПАРА ЛОШАДЕЙ
Лошадей в упряжке пара, на Казань лежит мой путь,
И готов рукою крепкой кучер вожжи натянуть.
Свет вечерний тих и ласков, под луною всё блестит,
Ветерок прохладный веет и ветвями шевелит.
Тишина кругом, и только мысли что-то шепчут мне,
Дрема мне глаза смыкает, сны витают в тишине.
Вдруг, открыв глаза, я вижу незнакомые поля, —
Что разлукою зовется, то впервые вижу я.
Край родной, не будь в обиде, край любимый, о, прости,
Место, где я жил надеждой людям пользу принести!
О, прощай, родимый город, город детства моего!
Милый дом во мгле растаял — словно не было его.
Скучно мне, тоскует сердце, горько думать о своем.
Нет друзей моих со мною, я и дума — мы вдвоем.
Как на грех, еще и кучер призадумался, притих,
Ни красавиц он не славит, ни колечек золотых.
Мне недостает чего-то, иль я что-то потерял?
Всем богат я, нет лишь близких, сиротой я нынче стал.
Здесь чужие все: кто эти Мингали и Бикмулла,
Биктимир? Кому известны их поступки и дела?
Я с родными разлучился, жить несносно стало мне,
И по милым я скучаю, как по солнцу, по луне.
И от этих дум тяжелых головою я поник,
И невольно слезы льются — горя горького родник.
Вдруг ушей моих коснулся голос звонкий, молодой:
«Эй, шакирд, вставай скорее! Вот Казань перед тобой!»
Вздрогнул я, услышав это, и на сердце веселей.
«Ну, айда, быстрее, кучер! Погоняй своих коней!»
Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань.
О, Казань, ты грусть и бодрость! Светозарная Казань!
Здесь деянья дедов наших, здесь священные места,
Здесь счастливца ожидают милой гурии уста.
Здесь науки, здесь искусства, просвещения очаг,
Здесь живет моя подруга, райский свет в ее очах.
перевод: А.Ахматова
ПОЭТ
Пускай состарюсь я, беспомощен и сед,
И стан согнется мой под грузом трудных лет,
Душе состариться не дам я никогда,
Она останется сильна и молода.
Пока огонь стиха живет в груди моей,
Я годен для борьбы, я старости сильней.
Ясна душа певца, весна в душе навек,
Она не знает зим, ей неизвестен снег.
Пускай состарюсь я — не стану стариком,
Что богу молится да мелет языком.
На печку не взберусь, вздыхая тяжело,-
Возьму я от стихов мне нужное тепло.
А смерть придет ко мне — я громко запою,
И даже Азраил услышит песнь мою.
Пусть в землю я сойду,- спою в последний раз:
«Я ухожу, друзья! Я оставляю вас…»
перевод: С. Липкин
РАЗБИТАЯ НАДЕЖДА
Я теперь цвета предметов по-иному видеть стал.
Где ты, жизни половина? Юности цветок увял.
Если я теперь на небо жизни горестной смотрю,
Я уж месяца не вижу, светит полная луна.
И с каким бы я порывом ни водил пером теперь,
Искры страсти не сверкают и душа не зажжена.
Саз мой нежный и печальный, слишком мало ты звучал.
Гасну я, и ты стареешь… Как расстаться мне с тобой?
В клетке мира было тесно птице сердца моего;
Создал бог ее веселой, но мирской тщете чужой.
Сколько я ни тосковал бы в рощах родины моей,
Все деревья там увяли, жизни в них нельзя вдохнуть.
И ее, мою подругу, холод смерти погубил,
Ту, которая улыбкой освещала жизни путь.
Мать моя лежит в могиле. О страдалица моя,
Миру чуждому зачем ты человека родила?
С той поры, как мы расстались, стража грозная любви
Сына твоего от двери каждой яростно гнала.
Всех сердец теплей и мягче надмогильный камень твой.
Самой сладостной и горькой омочу его слезой.
перевод: А.Ахматова
РАЗМЫШЛЕНИЯ ОДНОГО ТАТАРСКОГО ПОЭТА
Я пою, хоть жилье мое тесно и старо,
Не боюсь, хоть любимый народ мой — татары,
Хоть сегодня он стрелы вонзает в меня,
Я недрогнувшей грудью встречаю удары.
Я иду, не склонясь к дорожному праху,
Я преграды пинком устраняю с размаху,-
Молодому поэту, коль взял он перо,
Поддаваться нельзя ни соблазнам, ни страху.
Не страшимся мы вражьего злобного воя,-
Как в Рустаме, живет в нас отвага героя.
У поэта бывают и горе и грусть,
Он как море, а море не знает покоя.
От добра я, как воск, размягчаюсь и таю,
И, хваля справедливость, я мед источаю.
Но увижу недоброе дело — бранюсь,
Ух, и злюсь я, как только я подлость встречаю!
Зло и гнусность доводят мой гнев до предела,-
Будто палкою тычут назойливо в тело.
«Что вы делаете?» — вынуждают кричать.
«Тьфу, глупцы!» — заставляют плевать то и дело.
Пусть в меня иногда и стреляют нежданно,
Не кричу: «Это выстрел из вражьего стана!»
«Ты ошибся, товарищ, стрелу убери»,-
Говорю я, как друг, хоть в груди моей рана.
Горьким вышел мой стих, горечь сердца вбирая.
Он испекся как будто, а мякоть сырая.
Соловья ощущаешь в груди, а на свет
Лезет кошка, мяуканием слух раздирая.
Сладкое-горькое блюдо нам кажется вкусным,
Хоть отважно смешал я веселое с грустным.
Хоть и сладость и горечь смешал я в стихах,-
Я свой труд завершу, если буду искусным.
Образцами мне Пушкин и Лермонтов служат.
Я помалу карабкаюсь, сердце не тужит.
До вершины добраться хочу и запеть,
Хоть посмотришь на кручу — и голову кружит.
Путь далек, но до цели меня он доставит.
Не горбат, я не жду, что могила исправит.
Где-то спящие страсти прорвутся на свет.
И небес благодать мои крылья расправит.
перевод: Р.Моран
РОДНАЯ ДЕРЕВНЯ
Стоит моя деревня на горке некрутой.
Родник с водой студеной от нас подать рукой.
Мне всё вокруг отрадно, мне вкус воды знаком,
Люблю душой и телом я всё в краю моем.
Здесь бог вдохнул мне душу, я свет увидел здесь,
Молитву из Корана впервые смог прочесть,
Впервые здесь услышал слова пророка я,
Судьбу его узнал я и путь тяжелый весь.
Запомнились навеки событья детских лет,
Нет времени счастливей, забав беспечней нет.
Я помню, как, бывало, по черной борозде
Шагал со старшим братом я за сохою вслед.
Я многое увижу — ведь жизнь еще длинна.
И ждет меня, наверно, дорога не одна;
Но только где б я ни был и что б ни делал я —
Ты в памяти и сердце, родная сторона!
перевод: В.Тушнова
РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
Хоть юнцом с тобой расстался, преданный иной судьбе,
Заказанье, видишь, снова возвратился я к тебе.
Эти земли луговые, чувства издали маня,
Память мучая, вернули на родной простор меня.
Пусть несчастным сиротою в этом я возрос краю,
Пусть томили униженья юность горькую мою, —
Времена те миновали, птицей улетели прочь,
Дни былые вспоминаю, как с дурными снами ночь.
Хоть твои хлестали волны — не пошел мой челн на дно,
Хоть твое палило пламя — не сожгло меня оно,
И поэтому я понял, край мой, истину одну,
Что душа равно приемлет и огонь твой, и волну.
Я постиг, что всё священно: и овин твой, и ручей,
И гумно твое, и степи, и дороги средь полей,
И весна твоя, и осень, лето знойное, зима,
Белые чулки, да лапти, да онучи, да сума.
И овчарки, и бараны — вся родная сторона.
Любо мне и то, что плохо, даже то, чем ты бедна
перевод: А.Ахматова
РОДНОЙ ЯЗЫК
О, как хорош родной язык, отца и матери язык,
Я в мире множество вещей через тебя навек постиг!
Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать,
А после — бабушка меня старалась сказкою унять.
Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет,
И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет.
Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог:
«Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой бог!»
перевод: А.Чепуров
СТРАННАЯ ЛЮБОВЬ
Один человек в очень знойный час
«Жара, говорит, искупаюсь сейчас».
Вот снял он одежду,
Ведерко поднес,
Хотел оплеснуться,
Но… мимо пронес.
Капли не вылил, не то что до дна!
Боится бедняжка: вода холодна.
То ставит ведро, то поднимет ведро —
И так и сяк примеряет хитро,
Но дрожь по телу — аж зуб на зуб,
Пока не взъярился и в сторону — хлюп!
***
Вот такова и моя любовь:
Сердце к любимой всё тянется вновь,
Грежу красавицей наяву,
В сновидениях стоном зову,
Жить без нее, друзья, не могу,
Но только увижу, как заяц бегу.
Встречусь случайно, зажмурю глаза,
Словно меня опалила гроза;
Стихи напишу о лучах этих бус,
А подписать этот стих боюсь…
Слышал я, дорогие друзья,
Отбыла будто царица моя.
Где уж там быть от нее письму!
Не знает меня, я рад и тому.
«Не знает» сказал. А может — как знать? —
Виду не хочет лишь показать?
Сам я об этом и знать не хочу!
Стих ей под ножки стелю, как парчу.
Райским блаженством я истеку,
Если пройдет она по стиху.
перевод: И.Сельвинский
ХВАЛА ТВОРЦУ, СУБХАН-АЛЛА!
Меня наставник школьный с детских лет
Учил старинный соблюдать обет:
Благодарить аллаха мы должны,
Заметив в небе лунный силуэт.
С тех пор, когда на темный небосвод
Луна, тонка или кругла, взойдет,
Благоговейно на нее смотрю:
«Хвала творцу!» — и сердце обомрет.
Не к божеству ведет моя стезя.
Но забывать обычай? Нет, нельзя.
Ведь иногда те самые слова
От всей души твержу, мои друзья!
Когда в толпе внезапно узнаю
Мою любовь, красавицу мою,-
Язык немеет. Где найти слова?
Ведь перед ней как вкопанный стою.
Как новолунье — брови. Как луна,
Лицо сияет. Как она стройна!
«Хвала творцу,- шепчу,- субхан-алла!» —
О боже, как пленительна она.
Но, девушку заметив, Котбуддин,
Или другой невежа, Шамсуддин,
Не скажут никогда высоких слов,
Хоть доживут, профаны, до седин.
«Субхан-алла», — твержу я, не дыша,
Когда идет красавица-душа.
А что сказал при этом Котбуддин?
«Гляди! Во девка! Шибко хороша!»
перевод: В.Ганиев
ШУРАЛЕ
I
Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай.
Даже куры в том Кырлае петь умеют… Дивный край!
Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил,
На земле его работал — сеял, жал и боронил.
Он слывет большим аулом? Нет, напротив, невелик,
А река, народа гордость, — просто маленький родник.
Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.
Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ:
В свой черед подует ветер, в свой черед и дождь пойдет.
От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро.
Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозной ратью мне казались беспредельные леса.
Точно воины, стояли сосны, липы и дубы,
Под сосной — щавель и мята, под березою — грибы.
Сколько синих, желтых, красных там цветов переплелось,
И от них благоуханье в сладком воздухе лилось.
Улетали, прилетали и садились мотыльки,
Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки.
Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине
И пронзительным весельем наполняли душу мне.
Здесь и музыка и танцы, и певцы и циркачи,
Здесь бульвары и театры, и борцы и скрипачи!
Этот лес благоуханный шире море, выше туч,
Словно войско Чингисхана, многошумен и могуч.
И вставала предо мною слава дедовских имен,
И жестокость, и насилье, и усобица племен.
II
Летний лес изобразил я, — не воспел еще мой стих
Нашу осень, нашу зиму, и красавиц молодых,
И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй…
О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй!
Но постой, я замечтался… Вот бумага на столе…
Я ведь рассказать собрался о проделках шурале.
Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй:
Всякий разум я теряю, только вспомню я Кырлай.
III
Разумеется, что в этом удивительном лесу
Встретишь волка, и медведя, и коварную лису.
Здесь охотникам нередко видеть белок привелось,
То промчится серый заяц, то мелькнет рогатый лось.
Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят.
Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят.
Много сказок и поверий ходит по родной земле
И о джинах, и о пери, и о страшных шурале.
Правда ль это? Бесконечен, словно небо, древний лес,
И не меньше, чем на небе, может быть в лесу чудес.
IV
Об одном из них начну я повесть краткую свою,
И — таков уж мой обычай — я стихами запою.
Как-то в ночь, когда сияя, в облаках луна скользит,
Из аула за дровами в лес отправился джигит.
На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор,
Тук да тук, деревья рубит, а кругом дремучий бор.
Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна.
Оттого, что птицы спали, нарастала тишина.
Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит.
На мгновение забылся очарованный джигит.
Чу! Какой-то крик ужасный раздается вдалеке,
И топор остановился в замахнувшейся руке.
И застыл от изумленья наш проворный дровосек.
Смотрит — и глазам не верит. Что же это? Человек?
Джин, разбойник или призрак — этот скрюченный урод?
До чего он безобразен, поневоле страх берет!
Нос изогнут наподобье рыболовного крючка,
Руки, ноги — точно сучья, устрашат и смельчака.
Злобно вспыхивая, очи в черных впадинах горят,
Даже днем, не то что ночью, испугает этот взгляд.
Он похож на человека, очень тонкий и нагой,
Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной.
У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых, —
Десять пальцев безобразных, острых, длинных и прямых.
V
И в глаза уроду глядя, что зажглись как два огня,
Дровосек спросил отважно: «Что ты хочешь от меня?»
— Молодой джигит, не бойся, не влечет меня разбой.
Но хотя я не разбойник — я не праведник святой.
Почему, тебя завидев, я издал веселый крик?
Потому что я щекоткой убивать людей привык.
Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать,
Убиваю человека, заставляя хохотать.
Ну-ка, пальцами своими, братец мой, пошевели,
Поиграй со мной в щекотку и меня развесели!
— Хорошо, я поиграю, — дровосек ему в ответ. —
Только при одном условье… Ты согласен или нет?
— Говори же, человечек, будь, пожалуйста, смелей,
Все условия приму я, но давать играть скорей!
— Если так — меня послушай, как решишь — мне все равно.
Видишь толстое, большое и тяжелое бревно?
Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоем,
На арбу с тобою вместе мы бревно перенесем.
Щель большую ты заметил на другом конце бревна?
Там держи бревно покрепче, сила вся твоя нужна!..
На указанное место покосился шурале
И, джигиту не переча, согласился шурале.
Пальцы длинные, прямые положил он в пасть бревна…
Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам видна?
Клин, заранее заткнутый, выбивает топором,
Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком.
Шурале не шелохнется, не пошевельнет рукой,
Он стоит, не понимая умной выдумки людской.
Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле…
Прищемились и остались в щели пальцы шурале.
Шурале обман увидел, шурале вопит, орет.
Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ.
С покаянною мольбою он джигиту говорит:
— Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня, джигит!
Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек.
Весь твой род не буду трогать никогда, о человек!
Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву принесу?
Всем скажу: «Я — друг джигита. Пусть гуляет он в лесу!»
Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне на земле!
Что тебе, джигит, за прибыль от мучений шурале?
Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не свой.
Дровосек его не слышит, собирается домой.
— Неужели крик страдальца эту душу не смягчит?
Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит?
Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу,
На вопрос: «Кто твой обидчик?» — чье я имя назову?
— Так и быть, скажу я братец. Это имя не забудь:
Прозван я «Вгодуминувшем»… А теперь — пора мне в путь.
Шурале кричит и воет, хочет силу показать,
Хочет вырваться из плена, дровосека наказать.
— Я умру! Лесные духи, помогите мне скорей,
Прищемил Вгодуминувшем, погубил меня злодей!
А наутро прибежали шурале со всех сторон.
— Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень, огорчен?
Успокойся! Помолчи-ка, нам от крика невтерпеж.
Прищемлен в году минувшем, что ж ты в нынешнем ревешь
перевод: С.Липкин
Писатели и поэты Татарстана
Тема: «Родной язык. Писатели и поэты Татарстана»
Выполнил ученик
8 «Б» класса
Корнилин Тимур
Руководитель:
Степанова Л.Т.
1.Введение.
2.Писатели ипоэты:
А)Кул Гали
Б)Габдельджаббар Кандалый
В)Аюдулла Алиш
Г)Хади Такташ
Д)Каюм Насыри
Е)Фатих Амирхан
Ж)Габдулла Тукай
З)Муса Джалиль.
С Татарстаном связаны судьбы многих выдающихся деятелей культуры. О них мы и поговорим.
Кул Гали
Булгарский поэт, представитель средневековой волжско-булгарской литературы, предположительно погибший во время монгольского нашествия XIII века. Настоящее имя — Мухаммад-хаджи Гали ибн Мирхуджа. Его наиболее известное произведение — «Кыйсса-и Йосыф», имеющая несколько редакций, написана на тюрки арабицей — художественная обработка ветхозаветных и коранических преданий об Иосифе Прекрасном и его двенадцати братьях.
По одним данным Кул Гали родился в Волжской Булгарии, в небольшом селении в устье реки Зай. Учился в медресе, потом — в Хорезме. Долгие годы странствовал по культурным центрам мусульманского Востока (Герат, Сирия, Иерусалим, Мекка), подолгу жил в Биляре и Болгаре (столицы Волжской Булгарии), в Алабуге, Нур-Суваре и Кашане. Кул Гали имел также духовный сан муллы. Существует версия, что Кул Гали происходил из башкирского племени Айле. Сведения отсылают к одному и тому же сочинению «Таварих-и Болгария» («История Болгарии») Таджедина Ялсыгулова. Ялсыгулов в этом произведении приводит свою родословную, возводя её к полулегендарным личностям, включая Кул Гали, однако выделяя то, что тот выходец из Булгарии. Предполагается, что Кул Гали погиб в 1236 году в Биляре во время монгольского штурма Болгара. Хотя есть также мнение, что поэт спасся и умер уже своей смертью в 1241 году.
«Кыйсса-и Йосыф» — поэма Кул Гали, была написана в 1233 году. Написана по кораническим сюжетам о Юсуфе. Поэма написана на булгарском языке, некоторые исследователи относят его к огузскому. Поэма посвящена борьбе против шайтана, за человеческое счастье. Поэма сыграла большую роль в культуре Волжской Булгарии и позднее в тюркской культуре. В литературе описано более 200 рукописных копий поэмы.Впервые поэма была подготовлена к печати поэтом и учёным Габдрахим Утыз Имяни и издана в 1839 году в типографии Казанского университета. До 1917 года поэма переиздавалась более 80 раз. Согласно подсчетам Джавада Алмаза, до 1960 года учеными было обнаружено 33 старинных списка книги, все вышли из рук переписчиков-татар. В начале 1990-х Миркасым Усманов пишет о двух сотнях старинных рукописей, выявленных или переписанных в районах компактного проживания татарской нации. В то же время версий дастана Кул Гали, бытовавших в узбекской или азербайджанской среде, не выявлено.
Габдельджаббар Кандалый
Татарский поэт, писавший на татарском и арабском языках. Автор сатирических и лирических стихов и поэм о любви. Поэт родился в 1797 году в семье потомственного муллы Габдельмаджита Аль-Булгари, известного своими прогрессивными взглядами. Начальное образование будущий писатель получил у своего отца, затем в течение 17 лет обучался в медресе, где он большое внимание уделял изучению филологических дисциплин, в особенности, арабистики, теории и истории восточной поэзии, персидскому языку. В 1824 г. Габделжаббар Кандалый, став имамом в родной деревне, продолжил свою поэтическую, а также преподавательскую деятельность в медресе при мечети. Скончался в 1860 году. В своих стихах открыто писал о бесправии женщин, тяжелый труд крестьян, высмеивал невежественное духовенство, сочинял сатирические стихи, эпиграммы. Наиболее известны его стихи, посвященные любимой женщине, — «Сахипджамал» (1884), а также цикл сатирических стихов («Мулла и его жена»). Многие произведения были утрачены в годы революции 1917 года.
Аюдулла Алиш
Родился в 1908 году. В 1927 году поступил в Казанский землеустроительный техникум. Работал мелиоратором и строителем. В 1933 г. перешёл на журналистскую работу, ответственный секретарь журнала «Пионер каляме» (Перо пионера). В 1938—1941 гг. учёба в Казанском педагогическом институте.С 1939 г. — член Союза писателей СССР. Сохранилась характеристика на писателя, данная ответственным секретарем Союза советских писателей ТАССР Мусой Джалилем в 1939 г. Он писал: «Произведения писателя А. Алиша отличаются легкостью языка, занимательностью и всегда содержательны. Он заслуженно пользуется авторитетом среди татарских советских школьников». В 1941 году, перед самой войной, был редактором татарского радиокомитета.С начала войны Абдулла Алиш находился на фронте. В октябре 1941 года под Брянском был взят в плен и брошен в концлагерь, где встретился с Мусой Джалилем; попал в легион «Идель-Урал». За участие в подпольной организации казнён на гильотине 25 августа 1944 в военной тюрьме Плётцензее в Берлине.В 1965 г. Казанскому дворцу пионеров было присвоено его имя.Его потомки проживают ныне в городе Азов Ростовской области. В 1931 опубликовал сборник рассказов «Знамя пионерского отряда». Повесть «У Светлого озера» (1933), сборники рассказов «Волны» (1934) и «Клятва» (1935), сборники стихов «Вдвоём с Ильгизом» (1940) и «Мой брат» (1940) занимают значительное место в татарской детской литературе.
Хади Такташ
Мухамметхади Хайруллович Такташев родился 1 января 1901 года в деревне Сургодь Спасского уезда Тамбовской губернии (ныне Торбеевский район Мордовии) в многодетной татарской крестьянской семье. Первоначальное образование получил в медресе родной деревни, затем в соседнем селе Пишля. Во время учёбы начал сочинять стихи в подражание Г. Тукаю. Сохранились родственники в селе Сургодь и посёлке Торбеево. В 1915 году уезжает в Бухару, работает в доме родственника-купца, затем — помощником приказчика.В 1918 году публикует первое стихотворение (в газете «Олуг Төркстан»). Осенью того же года возвращается в родную деревню, поступает на педагогические курсы; по их окончании работает учителем. В 1919—1920 годах живёт в Оренбурге, работает редактором в татарской газете «Голос бедноты» (вместе с писателем Афзалом Тагировым); публикует в ней свои стихи на татарском языке. В 1921—1922 гг. живёт в Ташкенте, преподаёт родной язык в Туркестанском рабоче-дехканском коммунистическом университете, много пишет (исследователи обычно называют этот период романтическим, стихи этого периода сам Такташ называет гиссьянистские (от арабского слова «мятеж»)). Летом 1922 года — в Москве; поступает в Коммунистический университет трудящихся Востока; посещает выступления Маяковского, Есенина и других поэтов. Вскоре переезжает в Казань; в 1927 году выходит первый поэтический сборник «Сыны Земли». Его новые произведения издаются практически ежегодно; пишет пьесы для Татарского драматического театра. Умер от тифа 8 декабря 1931 года в Казани.
Каюм Насыри
Родился 2 (14) февраля 1825 года в деревне Верхние Ширданы Свияжского уезда Казанской губернии (ныне Зеленодольский район Татарстана). Отец и дед его были довольно образованными людьми, несмотря на своё скромное социальное происхождение. В одном из своих исторических трудов он приводит свою родословную до седьмого поколения и описывает занятия своих предков. Детство Каюма прошло в родной деревне. Первоначальное образование он получил в мектебе своего отца. В 1841 году 16-летнего Каюма привезли в Казань и отдали в медресе пятого прихода, где он учился до 1855 года. В медресе он изучал турецкий, арабский и персидский языки. В совершенстве зная родной язык, он втайне начал изучать и русский. Благодаря своему упорству и прилежанию, а также природной любознательности, Каюм Насыри вскоре после начала обучения превзошёл других шакирдов и постепенно выдвинулся в ряды наиболее образованных и эрудированных людей своего времени. Каюм Насыри внёс большой вклад в развитие татарской публицистики и критики. Изданные им календари, заметки, статьи на общественно-педагогические и литературно-критические темы явились для своего времени значительным событием в идеологической жизни татарского народа.
Фатих Амирхан
Родился 1 января 1886 года в Ново-Татарской слободе в семье имама мечети «Иске Таш » . Учился в одном из популярнейших по тому времени медресе » Мухаммадия » .В 1905—1907 годах работает секретарём журнала «Тербиете-этфаль» (Воспитание молодежи) в Москве. В 1907 году организует в Казани еженедельную газету «Эль-Ислах».В 1909 году переводит на татарский учебник языка эсперанто .С 1912 по 1917 год руководит националистической газетой «Кояш» (Солнце), пишет в литературно-художественном журнале «Анг» и юмористическом журнале «Ялт-йолт». Дружил с поэтом Габдуллой Тукаем Обложка учебника эсперанто на татарском языке с дарственной надписью Фатиха Амирхана Габдулле ТукаюЖизнь Ф. Амирхана была полна нравственных исканий, сомнений, разочарований. Писатель питал большие надежды на революционные преобразования в России. В культурном возрождении татар Амирхан был убежденным западником.С искренней радостью Амирхан встретил Февральскую революцию . В 1920 году приветствовал образование Татарской АССР .Последние дни публицист прожил в доме на перекрестке улиц Большая Красная и Жуковского (д. №12/46 по улице Жуковского) в семье брата, Ибрагима Амирхана, заместителя председателя суда.Неизлечимая болезнь (у него были парализованы обе ноги), потрясения от мировой войны 1914—1918 годов , Гражданской войны , голода в Поволжье приводят Амирхана к мистицизму, который не покидает его до самой смерти. Писатель скончался 9 марта 1926 года и был похоронен на мусульманском кладбище рядом с могилами отца, дяди, деда .
Габдулла Тукай
Габдулла Тукай — знаменитый татарский народный поэт и писатель, родился в 1886 г. Он рано осиротел, и его воспитанием занимались его многочисленные бедные родственники, которые считали его лишним в своих семьях и, конечно, относились к нему соответственно. Он не знал ласки и любви близких людей и нуждался во внимании. Не удивительно, что в детстве он очень много болел. Сначала маленький Габдулла учился в мусульманской школе, потом тётка увезла его в Уральск, где он ходил в русский класс и познакомился с творчеством русских поэтов Лермонтова и Пушкина. Габдулла был одаренным мальчиком и в возрасте 16 лет он написал свои первые стихи, потом начал переводить на татарский язык стихи и басни. В 1907 г. он переехал в Казань, много ездил по селениям, встречался с людьми, затем путешествовал по Волге, но жил всегда на грани бедности, и его здоровье постоянно ухудшалось. В Уфе Габдулла встречался с башкирским поэтом Мажитом Гафури и многому у него Самые известные произведения Тукая:
«Пара лошадей», «Светлой памяти Хусаина», «Татарская молодежь».
Он писал и для детей, наиболее известными считаются:
«Призыв к труду», «Коза и баран», «Веселые странички».
Габдулла Табай умер в 1913 г. в возрасте 26 л ет.
Родился Муса Джалиль 2 февраля 1906 года в деревне Мустафино Оренбургской области в татарской семье. Образование в биографии Мусы Джалиля было получено в медресе (мусульманское учебное заведение) «Хусаиния» в Оренбурге. Джалиль с 1919 года является членом комсомола. Образование Муса продолжил в МГУ, где учился на литературном отделении. После окончания университета работал редактором журналов для детей. Впервые произведение Джалиля было напечатано в 1919 году, а первый его сборник опубликовали в 1925 («Мы идем»). Спустя 10 лет было издано еще два сборника поэта: «Орденоносные миллионы», «Стихи и поэмы».Также Муса Джалиль в своей биографии был секретарем Союза писателей. В 1941 году ушел на фронт, где не только воевал, а еще был военным корреспондентом. После попадания в плен в 1942 году, находился в концлагере Шпандау. Там организовал подпольную организацию, которая помогала пленным совершать побег. В лагере в биографии Мусы Джалиля все же находилось место для творчества. Там он написал целую серию стихотворений. За работу в подпольной группе был казнен в Берлине 25 августа 1944 года. В 1956 году писателя и активиста назвали Героем Советского Союза.
Муса Джалиль
Современная татарская поэзия. Переводы Наиля Ишмухаметова и Вадима Муратханова.
Публикация и вступительное слово Лилии Газизовой
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2018
Перевод Наиль Ишмухаметов, Вадим Муратханов
Поэзия в тюркоязычном мире насчитывает тысячелетнюю историю и составляет основу и суть национальных литератур. Тюркская поэзия – это поэзии турков, азербайджанцев, узбеков, казахов, киргизов, туркменов, уйгур, а на территории России – поэзия татар, башкир, чувашей, кумыков, якутов, тувинцев, гагаузов, балкарцев, ногайцев, хакасов, каракалпаков, крымцев, карачаевцев и алтайцев. Каждый из перечисленных современных тюркских народов имел и имеет свои особенности развития поэтических традиций, но возможно проследить и их типологическую общность.
Тюркское стихосложение становится предметом изучения только в конце XIX – начале XX века. До сих пор нет единого взгляда на характерные особенности и принципы развития тюркского стиха. В разные годы стиховеды обнаруживали как всеобщий изосиллабизм, так и силлабо-тонический характер тюркской поэзии.
На ранней стадии письменный тюркский стих представлял собой аллитерированный стих, который получил распространение начиная с эпохи последних Тюркских каганатов, особенно в Средние века, во времена уйгурского государства Идикут (850–1250). На следующей стадии онтогенеза письменного стиха в тюркской поэзии возникает метрически организованный стих, и здесь наблюдается ориентация на арабо-персидскую традицию стихосложения. Как известно, тюрки с X века начинают принимать ислам. И система стихосложения в это время имеет общее название – аруз тюрки. В ней главным ритмообразующим принципом становится соразмерная перемежаемость открытых и закрытых слогов. В последующие столетия наблюдается метрически организованное строение стиха по силлабическому принципу, который сложился под влиянием фольклорной поэзии. Наконец, последняя стадия развития тюркского стиха совпадает с появлением современного модернизма и освоением тюркскими народами европейских литературных норм.
Татарская литература во многом разделила судьбу других тюркских литератур. После официального принятия ислама в 922 году татары на протяжении тысячелетия использовали для письма арабский шрифт. В конце двадцатых годов ХХ века татар, как и всех тюрков советской России, перевели на латиницу, а в конце тридцатых произошла очередная реформа, в результате которой они перешли на кириллицу. Без этих радикальных перемен в языке, повлиявших на историю культуры, татарская поэзия сегодня выглядела бы совершенно иначе.
Татарская поэзия, вопреки всевозможным историческим катаклизмам, сумела, во-первых, сохранить себя, а во-вторых – выразить чаяния и скорбь татарского народа.
Мировому читателю татарская поэзия почти неизвестна. Между тем, она сыграла видную роль в развитии многих тюркских литератур и является частью мировой культуры.
Габдулла Тукай (1886–1913) – национальный гений – определил развитие современного татарского языка, создал литературу, которая стала классической, изучается в школах. Не случайно его называют татарским Пушкиным. Отметим, что и сам Тукай считал классика русской поэзии своим учителем.
Стихотворение Габдуллы Тукая «Родной язык» стало гимном татар всего мира.
РОДНОЙ ЯЗЫК
Родной язык – святой язык, отца и матери язык,
Как ты прекрасен! Целый мир в твоем богатстве я постиг!
Качая колыбель, тебя мне в песне открывала мать,
А сказки бабушки потом я научился понимать.
Родной язык, родной язык, с тобою смело шел я вдаль,
Ты радость возвышал мою, ты просветлял мою печаль.
Родной язык, с тобой вдвоем я в первый раз молил творца:
– О боже, мать мою прости, прости меня, прости отца.
(Перевод Семена Липкина)
Перечисление всех выдающихся татарских поэтов XIX–XX веков заняло бы слишком много места. Назову лишь тех, без кого, на мой взгляд, невозможно представить татарскую поэзию: Дэрдмэнд, Хасан Туфан, Хади Такташ, Фатих Карим, Сибгат Хаким, Сажида Сулейманова, Ильдар Юзеев, Мударрис Аглямов, Зульфат, Лена Шакирзянова.
Хорошо известен в нашей стране поэт-герой Муса Джалиль. Его «Моабитские тетради» переведены на шестьдесят языков мира. Написанные в застенках Моабитской тюрьмы, они стали символом мужества и стойкости человека и поэта.
Из ныне живущих авторов в первую очередь заслуживают внимания Равиль Файзуллин, Ренат Харис, Гарай Рахим, Радиф Гаташ, Марсель Галиев, Разиль Валеев, Роберт Миннуллин, Зиннур Мансуров, Ркаил Зайдулла, Ильсияр Иксанова…
Татарскую поэзию в разные годы переводили на русский язык многие видные российские поэты – Анна Ахматова, Семен Липкин, Павел Антокольский, Леонид Мартынов, Вероника Тушнова, Равиль Бухараев. Казанские поэты Рустем Кутуй, Николай Беляев, Сергей Малышев, Роза Кожевникова, Алена Каримова, Наиль Ишмухаметов, Вера Хамидуллина, Галина Булатова отдали немало сил, чтобы познакомить русских читателей с современной татарской поэзией. В последние годы к переводам обратились и известные московские поэты – Ирина Ермакова, Владимир Салимон, Виктор Куллэ, Вадим Муратханов, Геннадий Каневский…
Творчество молодых татарских авторов заметно отличается от произведений предшественников широтой интересов, разнообразием формы и стиля. Они не боятся экспериментировать и поднимать в стихотворениях темы, которые раньше не затрагивались в татарской поэзии, – пишут более свободно и раскованно. Но, как и поэтов старшего поколения, их волнуют вопросы самоидентичности и сужение сферы бытования татарского языка. Почти все они имеют филологическое образование. Работают редакторами в издательствах, журналах и на телевидении. Активно публикуются и отмечены престижными премиями. Давид Самойлов как-то заметил, что «после сорока является строка». До сорока у них еще есть время. Но их голоса уже сейчас отчетливо различимы в сонме иных.
Лилия Газизова
Рифат Саляхов
Родился в 1987 году в селе Новые Чечкабы Буинского района ТАССР. Окончил Казанский государственный университет (юридический факультет). Публикуется в республиканских изданиях. Автор трех книг поэзии. Лауреат премии Союза писателей Турции имени Намыка Кемаля. Живет в Казани.
ARE YOU…?
другу Рушану
Часто ли, друг, за бугром кругом шла голова,
И стерильность заморская виделась Родины краше?
А скажи, очень больно терзают простые слова –
Are you Russian?
Там земля под ногами чужая, чужая вода,
И ветра перемен задувают чужие, не наши.
В государстве свободы клеймо на тебе навсегда –
Made in Russia.
Ты и здесь-то не ел никогда ножек дядюшки Буша,
Не тревожит ли сон твой заморский пшеничная каша?
Это пытка, должно быть, по всякому поводу слышать –
Are you Russian?
Что в Америке люд любопытный, мой друг, что в России,
Закидают вопросами равно и молод, и стар.
Я хочу, чтоб однажды меня за границей спросили –
Are you Tatar?
МУХА
В невольничьей стране не жизнь – рутина,
В почете копоть, а не пламя тут.
История – сплошная паутина,
А люди-мухи в ней несчетно мрут.
Засиженная нищая седая,
Воспрянь иль сгинь, отчизна-инвалид!
…Удобную минуту выжидая,
Поодаль мухоед-паук сидит.
Перевод Наиля Ишмухаметова
Луиза Янсуар
Родилась в 1981 году в деревне Ковали Пестречинского района ТАССР. Окончила Казанский государственный университет (факультет татарской филологии, истории и восточных языков). Кандидат филологических наук. Публикации в республиканских и центральных изданиях. Автор четырех книг поэзии. Переводит на татарский язык стихи Анны Ахматовой и прозу Рэя Брэдбери. Лауреат премии имени С. Сулеймановой и российско-итальянской премии «Белла». Живет в Казани.
ЛЮДИ
Держись как можно дальше от людей,
Когда захочется людским теплом согреться.
Начнет метаться сердце – ты его
Сожми в руке, на то оно и сердце.
На все четыре стороны тоску
Развеивай. Пусть злому языку
Не будет повода для болтовни досужей.
Невесту укради и никого не слушай –
Умчи ее за тридевять земель.
Живи под сводами просторной юрты.
Повесь в средине юрты колыбель.
Кроме твоей судьбы, не внятен никому ты.
а люди любят смерть дразнить и приближать.
и ты – из их числа.
и я – не исключенье.
мы порознь с тобой исчезнем в той земле,
где наши иногда
пересекались тени.
поэтому и жду, ищу тебя кругом.
поэтому и ты
глаз не сомкнешь бессонных.
а люди так горды, пока не грянул гром,
длиной своих теней,
прямых и непреклонных.
Перевод Вадима Муратханова
Юлдуз Миннуллина
Родилась в 1985 году в Казани. Окончила Казанский государственный университет (факультет татарской филологии). Училась в Литературном институте имени А.М. Горького. Главный редактор детского журнала «Ялкын» («Пламя»). Регулярно публикуется в центральных и республиканских изданиях. Автор книги «Кук тирмэсе» («Небосвод»). Переводит на татарский язык западную поэзию, прозу и драматургию. Лауреат российско-итальянской премии «Белла». Живет в Казани.
* * *
На промороженном окне от пальца след-глазок –
дюймовая Казань бесчувственна.
Молчит.
Такой мороз рябины горечь обращает в сок,
и сморщенная ягода ни капли не горчит…
От остановки к остановке
город все мутней,
накрыло пеленой дома
в проталине-глазке…
В один и тот же день
на Володарского в окне
который год старушка вяжет теплые носки…
Из года в год,
от запаха снежинок захмелев,
плетется старый лодочник,
шатаясь,
в мертвый порт…
Мужчина средних лет,
взбешенный, словно лев,
не слыша криков «Стой!»,
не видя никого в упор,
и, позабыв, конечно, напрочь о том, что вскоре
придет раскаянье,
уходит налегке.
Ему вослед летит герань в горшке,
поставив на сугробе точку в споре…
В такую зиму,
когда трещат и лопаются клены,
твой город будет все мутнее и мутней
от остановки к остановке
в потоке дней,
пока его не обогреешь
дыханием влюбленным.
* * *
Что Идель, как сейчас там Идель?
Что Идель?
А Идель вся в снегу.
Вплавь не выйдешь в бескрайний простор.
С маяка, что на том берегу,
Ветер мартовский режет снега на бегу,
Что речной метеор.
Что Идель?
А Идель подо льдом.
На плечах палантином лежат облака.
Горизонт различаешь с трудом.
Ветер бесится, словно бульдог,
Разгрызая бетонную кость маяка.
Но однажды
В ночи полной грудью вздохнет,
Пробуждаясь от спячки, Идель,
Разрывая ледового панциря гнет.
И маяк небесам озорно подмигнет.
Зазвенит а капелла капель.
Незнакомый орнамент знакомой души
Гладью вышьет луча канитель…
Это будет весной, а сегодня в тиши
Подо льдом никуда ни к кому не спешит,
Катит грустные воды Идель.
Рузаль Мухаметшин
Родился в 1989 году в деревне Татарская Тулба Кукморского района ТАССР. Окончил факультет татарской филологии Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета, в настоящее время – аспирант Казанского федерального университета. Редактор отдела поэзии молодежного журнала «Идель». Лауреат Специальной стипендии Президента Татарстана «За выдающиеся способности в учебной и научной деятельности» и Республиканской премии имени М. Джалиля. Живет в Казани.
ИЗ ПОЭМЫ «ДЕВЯТЫЙ ПРИЧАЛ»
Речной вокзал. На Волге зыбь –
Миролюбива гладь.
Мальцом, уставшим от бузы,
Река легла поспать.
И жизнь вокруг нее вошла
В рутину-колею:
Отец пьет пиво «из горла»,
Сын дружит с колою.
И чайки над водой кружат,
Беснуются, кричат…
Когда ты лайнер провожал,
Что пожелал, причал?
Пред тем, когда Казань во тьму
Должна была уйти,
Ты не забыл сказать ему
«Счастливого пути»?
Ты, пристань, не забыла ли
Молиться?
Потеряв,
Ты слезы горькие лила,
Подобно матерям
И вдовам, чьи сыны-мужья…?
…Молчит в ответ речной причал,
Гляжу на воду я
С укором и тоской в очах:
«Скажи мне, Волга-мать,
На что обиделась, ответь,
Как это понимать?»
Но у реки «час тишины»:
Вода колышется едва,
И полусонные слышны
Ее невнятные слова…
Немало сплетен и брехни
Услышат уши в эти дни:
«На капитане вся вина!»
«На судне страшный перегруз!»
«Да всякому ж была видна
На борт на правый косина!»
От слов таких печаль и грусть…
…Прервал мои раздумья смех,
Я, вздрогнув, посмотрел наверх,
На небо – шарик голубой
Взмывал все выше и мельчал,
Малышка-девочка рукой
Вослед махала…
А причал
Все ждал корабль свой… все встречал…
Эльвира Хадиева
Родилась в 1989 году в Казани. Окончила Казанский государственный университет (факультет татарской филологии). Ассистент кафедры алтаистики и китаеведения Института международных отношений, истории и востоковедения Казанского федерального университета. Авторский сборник «Бугендэн ихлас булалмыбыз…» («Мы не будем, как прежде…») вышел в Москве. Лауреат российско-итальянской премии «Белла».
* * *
Развязка сказки.
Волшебство вот-вот
Исчезнет без следа, на нет сойдет.
Пора воды коснуться косам в пол,
Тебе – девчонкой стать из олененка,
С цветами поцелуется подол,
В ладонях – запах лета, пряный, тонкий…
Ты говоришь: «Блуждать в других мирах
Еще не время, для иных стихий
Мы слишком юны, ветер в головах
По-прежнему, в сердцах – стихи… стихи!»
Немного грустно жить без сказки, вот,
Но ты не исчезай, как волшебство…
ПИСЬМО В ПРОШЛОЕ
…у нас тут осень
Рвет на кадры киноленты,
Сжигает книги,
Пьет нектары синевы,
И мокрых туч стада науськала на лето…
Сбежало солнце наутек.
А как там Вы?
У нас тут холодно.
И негде обогреться,
С землей сровняли Ваш сто двадцать первый номер.
У нас темно,
И лишь центральный плац столицы
Моргает импортными буквами: «Game over!»
Мы свечи жжем да зябко ежимся в пальто.
Ни фонарей, ни звезд – во мраке города…
Прости нас, Солнце,
Не берег тебя никто.
У нас тут осень… и, похоже, навсегда!
Лилия Гибадуллина
Родилась в 1987 году в деревне Азметьево Актанышского района ТАССР. Окончила Казанский государственный университет (факультет татарской филологии и истории). Первый поэтический сборник «Мин бэхетне курэм!..» («Я вижу счастье!..») выпустила в год окончания школы. Публикуется в изданиях Татарстана и Башкортостана. Лауреат российско-итальянской премии «Белла». Живет в Набережных Челнах.
* * *
Костью, брошенной собаке, падает на землю снег,
Каменный язык проспекта слижет их, все до одной…
Будет плакать желтый листик золотом в последнем сне,
Он спешил летать, как птица, – лег на глинистое дно.
Всяк бескрылый будет спешно белизне рукоплескать –
Нестерпимо-белый-белый, нестерпимо-первый снег
Эфемерный, словно сказка, словно замок из песка!..
Снег тяжелый, снег последний, черный-черный по весне…
Но сейчас перетерпеть необходимо пестроту,
Высохнуть от желтой грусти, оторваться от ствола.
…Город-пес проворной пастью корм хватает на лету,
Сном безмолвно-белым с неба смерть на улицы легла.
* * *
Зажги меня огнем небесным, дождь,
Сожги дотла, чтоб стала я золой.
…Наотмашь бьешь, в лицо ведь попадешь
Хлыстом листвы осклизлой, ветер злой…
О, жгучий дождь, спали своим огнем,
Я в осени истаю, словно дым.
Сквозь слезы смотрит в грязный окоем
Листва, в мои опавшая следы…
Мне душу выжги, ледяная мгла,
До сердца пробирай да не щади!
Зачем ты, осень, страстью подожгла
Мой каждый вдох, вскипающий в груди?..
Перевод Наиля Ишмухаметова
Публикация Лилии Газизовой
Наиль Ишмухаметов родился в 1964 году в Магнитогорске. Окончил Магнитогорский горно-металлургический институт. Автор книги стихов «В поисках неба» и многочисленных публикаций переводов современных татарских поэтов в центральных и республиканских изданиях. Лауреат российской премии «Родная речь» и премии имени С. Сулеймановой. Победитель республиканского конкурса художественного перевода имени С. Малышева. Живет в Казани.
Лилия Газизова. ARE YOU TATAR? СОВРЕМЕННАЯ ТАТАРСКАЯ ПОЭЗИЯ
Газизова Лилия Февраль 3, 2019 55 Просмотры
-
Поэзия в тюркоязычном мире насчитывает тысячелетнюю историю и составляет основу и суть национальных литератур. Тюркская поэзия – это поэзии турков, азербайджанцев, узбеков, казахов, киргизов, туркменов, уйгур, а на территории России – поэзия татар, башкир, чувашей, кумыков, якутов, тувинцев, гагаузов, балкарцев, ногайцев, хакасов, каракалпаков, крымцев, карачаевцев и алтайцев. Каждый из перечисленных современных тюркских народов имел и имеет свои особенности развития поэтических традиций, но возможно проследить и их типологическую общность.
Тюркское стихосложение становится предметом изучения только в конце XIX– начале XXвека. До сих пор нет единого взгляда на характерные особенности и принципы развития тюркского стиха. В разные годы стиховеды обнаруживали как всеобщий изосиллабизм, так и силлабо-тонический характер тюркской поэзии.
На ранней стадии письменный тюркский стих представлял собой аллитерированный стих, который получил распространение начиная с эпохи последних Тюркских каганатов, особенно в Средние века, во времена уйгурского государства Идикут (850–1250). На следующей стадии онтогенеза письменного стиха в тюркской поэзии возникает метрически организованный стих, и здесь наблюдается ориентация на арабо-персидскую традицию стихосложения. Как известно, тюрки с Xвека начинают принимать ислам. И система стихосложения в это время имеет общее название – аруз тюрки. В ней главным ритмообразующим принципом становится соразмерная перемежаемость открытых и закрытых слогов. В последующие столетия наблюдается метрически организованное строение стиха по силлабическому принципу, который сложился под влиянием фольклорной поэзии. Наконец, последняя стадия развития тюркского стиха совпадает с появлением современного модернизма и освоением тюркскими народами европейских литературных норм.
Татарская литература во многом разделила судьбу других тюркских литератур. После официального принятия ислама в 922 году татары на протяжении тысячелетия использовали для письма арабский шрифт. В конце двадцатых годов ХХ века татар, как и всех тюрков советской России, перевели на латиницу, а в конце тридцатых произошла очередная реформа, в результате которой они перешли на кириллицу. Без этих радикальных перемен в языке, повлиявших на историю культуры, татарская поэзия сегодня выглядела бы совершенно иначе.
Татарская поэзия, вопреки всевозможным историческим катаклизмам, сумела, во-первых, сохранить себя, а во-вторых – выразить чаяния и скорбь татарского народа.
Мировому читателю татарская поэзия почти неизвестна. Между тем, она сыграла видную роль в развитии многих тюркских литератур и является частью мировой культуры.
Габдулла Тукай (1886–1913) – национальный гений – определил развитие современного татарского языка, создал литературу, которая стала классической, изучается в школах. Не случайно его называют татарским Пушкиным. Отметим, что и сам Тукай считал классика русской поэзии своим учителем.
Стихотворение Габдуллы Тукая «Родной язык» стало гимном татар всего мира.
РОДНОЙ ЯЗЫК
Родной язык – святой язык, отца и матери язык,
Как ты прекрасен! Целый мир в твоем богатстве я постиг!
Качая колыбель, тебя мне в песне открывала мать,
А сказки бабушки потом я научился понимать.
Родной язык, родной язык, с тобою смело шел я вдаль,
Ты радость возвышал мою, ты просветлял мою печаль.
Родной язык, с тобой вдвоем я в первый раз молил творца:
– О боже, мать мою прости, прости меня, прости отца.
(Перевод Семена Липкина)
Перечисление всех выдающихся татарских поэтов XIX–XXвеков заняло бы слишком много места. Назову лишь тех, без кого, на мой взгляд, невозможно представить татарскую поэзию: Дэрдмэнд, Хасан Туфан, Хади Такташ, Фатих Карим, Сибгат Хаким, Сажида Сулейманова, Ильдар Юзеев, Мударрис Аглямов, Зульфат, Лена Шакирзянова.
Хорошо известен в нашей стране поэт-герой Муса Джалиль. Его «Моабитские тетради» переведены на шестьдесят языков мира. Написанные в застенках Моабитской тюрьмы, они стали символом мужества и стойкости человека и поэта.
Из ныне живущих авторов в первую очередь заслуживают внимания Равиль Файзуллин, Ренат Харис, Гарай Рахим, Радиф Гаташ, Марсель Галиев, Разиль Валеев, Роберт Миннуллин, Зиннур Мансуров, Ркаил Зайдулла, Ильсияр Иксанова…
Татарскую поэзию в разные годы переводили на русский язык многие видные российские поэты – Анна Ахматова, Семен Липкин, Павел Антокольский, Леонид Мартынов, Вероника Тушнова, Равиль Бухараев. Казанские поэты Рустем Кутуй, Николай Беляев, Сергей Малышев, Роза Кожевникова, Алена Каримова, Наиль Ишмухаметов, Вера Хамидуллина, Галина Булатова отдали немало сил, чтобы познакомить русских читателей с современной татарской поэзией. В последние годы к переводам обратились и известные московские поэты – Ирина Ермакова, Владимир Салимон, Виктор Куллэ, Вадим Муратханов, Геннадий Каневский…
Творчество молодых татарских авторов заметно отличается от произведений предшественников широтой интересов, разнообразием формы и стиля. Они не боятся экспериментировать и поднимать в стихотворениях темы, которые раньше не затрагивались в татарской поэзии, – пишут более свободно и раскованно. Но, как и поэтов старшего поколения, их волнуют вопросы самоидентичности и сужение сферы бытования татарского языка. Почти все они имеют филологическое образование. Работают редакторами в издательствах, журналах и на телевидении. Активно публикуются и отмечены престижными премиями. Давид Самойлов как-то заметил, что «после сорока является строка». До сорока у них еще есть время. Но их голоса уже сейчас отчетливо различимы в сонме иных.
Лилия Газизова
Рифат Саляхов
Родился в 1987 году в селе Новые Чечкабы Буинского района ТАССР. Окончил Казанский государственный университет (юридический факультет). Публикуется в республиканских изданиях. Автор трех книг поэзии. Лауреат премии Союза писателей Турции имени Намыка Кемаля. Живет в Казани.
ARE YOU…?
другу Рушану
Часто ли, друг, за бугром кругом шла голова,
И стерильность заморская виделась Родины краше?
А скажи, очень больно терзают простые слова –
Are you Russian?
Там земля под ногами чужая, чужая вода,
И ветра перемен задувают чужие, не наши.
В государстве свободы клеймо на тебе навсегда –
Made in Russia.
Ты и здесь-то не ел никогда ножек дядюшки Буша,
Не тревожит ли сон твой заморский пшеничная каша?
Это пытка, должно быть, по всякому поводу слышать –
Are you Russian?
Что в Америке люд любопытный, мой друг, что в России,
Закидают вопросами равно и молод, и стар.
Я хочу, чтоб однажды меня за границей спросили –
Are you Tatar?
Скрытое содержание доступно только для подписчиков Lit-Web. Если вы подписчик, авторизируйтесь на сайте. Если еще нет, то перейдите к выбору плана подписки.
Опубликовано в Интерпоэзия №1-2, 2018
Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2
Скрытое содержание доступно только для подписчиков Lit-Web. Если вы подписчик, авторизируйтесь на сайте. Если еще нет, то перейдите к выбору плана подписки.
- Муса Джалиль — Беда
- Муса Джалиль — Без ноги
- Муса Джалиль — Буря
- Муса Джалиль — В Европе весна
- Муса Джалиль — В минуту обиды
- Муса Джалиль — В стране Алман
- Муса Джалиль — Варварство
- Муса Джалиль — Весна
- Муса Джалиль — Влюбленный и корова
- Муса Джалиль — Волки
- Муса Джалиль — Волшебный клубок
- Муса Джалиль — Воля
- Муса Джалиль — Выздоровление
- Муса Джалиль — Года, года
- Муса Джалиль — Горная река
- Муса Джалиль — Гроб
- Муса Джалиль — Двуличному
- Муса Джалиль — Дороги
- Муса Джалиль — Другу
- Муса Джалиль — Дуб
- Муса Джалиль — Жизнь твоя до конца отгремела
- Муса Джалиль — За строкой летит строка
- Муса Джалиль — Зайтуне
- Муса Джалиль — Звонок
- Муса Джалиль — Зимние стихи
- Муса Джалиль — Избранник
- Муса Джалиль — К Двине
- Муса Джалиль — К смерти
- Муса Джалиль — Каменный мешок
- Муса Джалиль — Капризная любовница
- Муса Джалиль — Клоп
- Муса Джалиль — Когда она росла
- Муса Джалиль — Костяника
- Муса Джалиль — Красная ромашка
- Муса Джалиль — Лекарство
- Муса Джалиль — Лес
- Муса Джалиль — Лес (Путь идет через лес)
- Муса Джалиль — Лишь была бы волюшка
- Муса Джалиль — Любимой
- Муса Джалиль — Любовь
- Муса Джалиль — Любовь и насморк
- Муса Джалиль — Май
- Муса Джалиль — Мензелинские воспоминания
- Муса Джалиль — Меч
- Муса Джалиль — Мечта
- Муса Джалиль — Милая
- Муса Джалиль — Могила цветка
- Муса Джалиль — Моей дочери Чулпан
- Муса Джалиль — Мои песни
- Муса Джалиль — Мой подарок
- Муса Джалиль — Молодая мать
- Муса Джалиль — Молодость
- Муса Джалиль — Мы сквозь ресницы все еще смеемся
- Муса Джалиль — На память другу
- Муса Джалиль — Навстречу радости
- Муса Джалиль — Наша любовь
- Муса Джалиль — Не верь
- Муса Джалиль — Неотвязные мысли
- Муса Джалиль — Нет, сильны мы, мы найдем дорогу
- Муса Джалиль — Новогодние пожелания
- Муса Джалиль — О героизме
- Муса Джалиль — Один совет
- Муса Джалиль — Одинокий костер
- Муса Джалиль — Одной девушке
- Муса Джалиль — Осужденный
- Муса Джалиль — От сердца
- Муса Джалиль — Палачу
- Муса Джалиль — Перед судом
- Муса Джалиль — Песня девушки
- Муса Джалиль — Песня о храбром джигите
- Муса Джалиль — Письмо
- Муса Джалиль — Письмо из окопа
- Муса Джалиль — Платочек
- Муса Джалиль — Победа (Этюд)
- Муса Джалиль — Помощь весне
- Муса Джалиль — После болезни
- Муса Джалиль — После войны
- Муса Джалиль — Последнее воспоминание
- Муса Джалиль — Последняя обида
- Муса Джалиль — Последняя песня
- Муса Джалиль — Поэт
- Муса Джалиль — Праздник матери
- Муса Джалиль — Придет, придет Москва
- Муса Джалиль — Прости, Родина
- Муса Джалиль — Простуженная любовь
- Муса Джалиль — Прощай, моя умница
- Муса Джалиль — Пташка
- Муса Джалиль — Путь джигита
- Муса Джалиль — Раб
- Муса Джалиль — Радость весны
- Муса Джалиль — Раны
- Муса Джалиль — Расставанье
- Муса Джалиль — Родник
- Муса Джалиль — Рубашка
- Муса Джалиль — Рыбаки
- Муса Джалиль — Садовод
- Муса Джалиль — Сержант
- Муса Джалиль — Сила джигита
- Муса Джалиль — След
- Муса Джалиль — Слеза
- Муса Джалиль — Слово поэта свободы
- Муса Джалиль — Случается порой
- Муса Джалиль — Случай в подъезде
- Муса Джалиль — Смерть девушки
- Муса Джалиль — Снежная девушка
- Муса Джалиль — Со съезда
- Муса Джалиль — Соленая рыба
- Муса Джалиль — Соловей и родник
- Муса Джалиль — Сон
- Муса Джалиль — Сон в тюрьме
- Муса Джалиль — Сон ребенка
- Муса Джалиль — Соседи
- Муса Джалиль — Сталь
- Муса Джалиль — Строитель
- Муса Джалиль — Счастье
- Муса Джалиль — Счастье (Былые невзгоды)
- Муса Джалиль — Ты забудешь
- Муса Джалиль — Тюремный страж
- Муса Джалиль — Угощение поэта
- Муса Джалиль — Утешение
- Муса Джалиль — Хадие
- Муса Джалиль — Цветы
- Муса Джалиль — Часы
- Муса Джалиль — Четыре цветка
- Муса Джалиль — Чулочки
- Муса Джалиль — Юность, юность, сердце обжигая
- Муса Джалиль — Я помню
Добавить комментарий