Стихи неизвестному солдату

Этот воздух пусть будет свидетелем —
Дальнобойное сердце его —
И в землянках всеядный и деятельный —
Океан без окна, вещество.

До чего эти звёзды изветливы:
Всё им нужно глядеть — для чего? —
В осужденье судьи и свидетеля,
В океан без окна вещество.

Помнит дождь, неприветливый сеятель,
Безымянная манна его,
Как лесистые крестики метили
Океан или клин боевой.

Будут люди холодные, хилые
Убивать, голодать, холодать,
И в своей знаменитой могиле
Неизвестный положен солдат.

Научи меня, ласточка хилая,
Разучившаяся летать,
Как мне с этой воздушной могилою
Без руля и крыла совладать,

И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчёт,
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечёт.

Шевелящимися виноградинами
Угрожают нам эти миры,
И висят городами украденными,
Золотыми обмолвками, ябедами —
Ядовитого холода ягодами —
Растяжимых созвездий шатры —
Золотые созвездий миры.

Сквозь эфир десятичноозначенный
Свет размолотых в луч скоростей
Начинает число опрозраченный.
Светлой болью и молью нулей.

А за полем полей поле новое
Треугольным летит журавлем —
Весть летит светлопыльной дорогою —
И от битвы вчерашней светло.

Весть летит светопыльной дорогою —
Я не Лейпциг, не Ватерлоо,
Я не битва народов. Я — новое, —
От меня будет свету светло.

В глубине черномраморной устрицы
Аусте?рлица погас огонек —
Средиземная ласточка щурится,
Вязнет чу?мный Египта песок.

Аравийское месиво, крошево,
Свет размолотых в луч скоростей —
И своими косыми подошвами
Луч стоит на сетчатке моей.
Миллионы убитых задёшево
Притоптали траву в пустоте,
Доброй ночи, всего им хорошего
От лица земляных крепостей.
Неподкупное небо окопное,
Небо крупных оконных смертей,
За тобой — от тебя — целокупное —
Я губами несусь в темноте.
За воронки, за насыпи, осыпи
По которым он медлил и мглил,
Развороченный — пасмурный, оспенный
И приниженный гений могил.

Хорошо умирает пехота,
И поёт хорошо хор ночной
Над улыбкой приплюснутой швейка,
И над птичьим копьем Дон-Кихота,
И над рыцарской птичьей плюсной.
И дружит с человеком калека:
Им обоим найдётся работа.
И стучит по околицам века
Костылей деревянных семейка —
Эй, товарищество — шар земной!

Для того ль должен череп развиться
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чтоб его дорогие глазницы
Не могли не вливаться в войска.
Развивается череп от жизни
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чистотой своих швов он дразни?т себя,
Понимающим куполом яснится,
Мыслью пенится, сам себе снится —
Чаша чаше, отчизна — отчизне, —
Звёздным рубчиком шитый чепец,
Чепчик счастья — Шекспира отец.

Ясность ясеневая и зоркость яво?ровая
Чуть-чуть красная мчится в свой дом,
Словно обмороками затоваривая
Оба неба с их тусклым огнем.
Нам союзно лишь то, что избыточно,
Впереди — не провал, а промер,
И бороться за воздух прожиточный —
Это слава другим не в пример.

И сознанье своё затоваривая
Полуобморочным бытиём,
Я ль без выбора пью это варево,
Свою голову ем под огнём?

Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом,
Чтобы белые звезды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?

Слышишь, мачеха звездного табора —
Ночь, что будет сейчас и потом?

Коринец Ю — У могилы Неизвестного солдата

Юрий Исифович Коринец (14 января 1923, Москва — 23 января 1989, Москва) — советский детский писатель, поэт и переводчик.
Публиковаться начал в 1949 году, автор сборников стихотворений и сказок: «Подслушанный разговор» (1957), «Триста тридцать три жильца» (1958), «Плавучий остров» (1963), «Четыре сестры» (1970), «Володины братья» (1975). Есть среди его стихов и шутки («Не было печали») и игровые стихи («Триста тридцать три жильца») и рифмованные загадки («Лапки») и перевёртыши («Суббота в понедельник»). Некоторые свои книги иллюстрировал сам. Повести «Там, вдали за рекой» (1967), «Привет от Вернера» (1972) носят автобиографический характер. Единственная фантастическая повесть Коринца — «Заблудившийся робот» (1984).
«У могилы Неизвестного солдата»
стихотворение, 1967 год;
Ярко звёзды горят,
И в кремлёвском саду
Неизвестный солдат
Спит у всех на виду.
Над гранитной плитой
Вечный свет негасим.
Вся страна сиротой
Наклонилась над ним.
Он не сдал автомат
И пилотку свою.
Неизвестный солдат
Пал в жестоком бою.
Неизвестный солдат,
Чей-то сын или брат,
Он с войны никогда
Не вернётся назад.
Ярко звёзды горят,
И в кремлёвском саду
Неизвестный солдат
Спит у всех на виду.
.

Баллада о неизвестном солдате

1
Шел жаркий бой. Земля рвалась, гудела.
Холодный снег был темен и кровав.
И поднялся в атаку парень смело,
Ведь позади него была Москва.
И не прошла фашистская лавина!
А парень тот упал в кровавый снег.
И смерть была мучительной и длинной,
Как будто ночь замедлила свой бег.
Прошла метель. Запорошила тело,
И не нашли товарищи его.
В его село бумага полетела:
Ваш сын пропал…» — и больше ничего.
И вот однажды через четверть века
Нашли его останки у берез.
И поклонились люди человеку,
Который им свободы свет принес.
2
А мать ждала, надеялась — вернется,
Без рук, без ног, но лишь бы был живой.
Ждала, что дверь однажды распахнется,
И сын вернется к ней в свой дом родной.
Шли дни, и как-то, прочитав в газете
О неизвестном том, вдруг поняла,
Что сын погиб, что нет его на свете,
Спустилась и над ней седая мгла.
И в тот же день решение родилось —
В Москву, в тот сад, где сын ее лежит!
Ведь столько лет к нему она стремилась,
Ждала его, не зная, что убит.
3
Пред ней тот сад, что у стены Кремлевской,
Горит огонь. Гранитная плита.
Цветы, венки. Из глаз упали слезы:
— Иван, сынок, пришла к тебе сюда.
Ты ждал меня, а я не приезжала.
И умер ты, Ванюша, как и где?»
Зачем же смерть свое вонзила жало.
Ждала тебя, не верила беде».
А рядом с ней старушка прошептала,
Кладя цветы на камень у огня:
— Спи, Коля мой», — и тихо постояла,
В молчанье скорбном голову склоня.
Мужчина с синеглазым мальчуганом
Тихонько по ступенькам подошли,
— Здесь мой отец, твой дед. Зовут Степаном».
Вот так весь день все люди шли и шли.
Года пройдут, стирая дни и даты,
Но тот огонь нам будет жечь сердца,
И будут вновь нести цветы солдату,
Ведь под Москвой стоял он до конца.
1977г.